История. атлантида - мир фантастики и фэнтези

Более двух тысяч лет умы людей будоражит рассказ Платона об Атлантиде. Сведения об этой стране, якобы, были сообщены Санхесом, верховным жрецом храма в Саисе, предку Платона, древнегреческому философу и государственному деятелю, Солону, посетившему Египет около 600г. до н.э. Сведения Солона об Атлантиде, дошедшие до Платона через Тимея и Крития, были изложены им в одноименных разделах "Диалогов".

Фото из открытых источников
Атлантида Платона

По рассказу Платона Атланты создали цивилизацию, намного превосходившую своими достижениями и могуществом прочие народы Земли. Они предприняли экспансию в Средиземноморье с целью покорения тамошних народов. Предел их устремлениям, по словам Санхеса, положили предки греков. Он приводил удивительные сведения о времени событий, размерах и местоположении Атлантиды.

С самого начала и до наших дней люди в отношении к рассказу Платона разделяются на романтиков, принимающих его за истину, и на скептиков, не верящих ему. Первым и наиболее авторитетным скептиком был Аристотель. Он считал, что Платон выдумал Атлантиду для подкрепления своих идей об идеальном государстве.
Известная фраза Аристотеля: "Платон мне друг, но истина дороже" была им сказана именно по этому поводу.
Ниже приводятся некоторые выдержки из "Тимея" и "Крития":

"Итак, девять тысяч лет тому назад (Платон жил 428 году до н. э, значит к 10 000 + 2 000 лет, поэтому читаем: 12 000 лет тому назад) жили эти твои сограждане, о чьих законах и о чьем величайшем подвиге мне предстоит вкратце тебе рассказать; позднее, на досуге, мы с письменами в руках выясним все обстоятельства и по порядку… Ведь, по свидетельству наших записей, государство ваше положило предел дерзости несметных воинских сил, отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии, а путь державших от Атлантического моря.
Через море это в те времена возможно было переправиться, ибо существовал остров, лежавший перед тем проливом, который называется на вашем языке Геракловыми столпами. Этот остров превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые, и с него тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов - на весь противолежащий материк …" [Диалоги Платона, Тимей].

В "Критие" Платон рассказывает историю заселения этого материка, расцвета и гибели цивилизации атлантов:

"Как известно, боги поделили между собой по жребию все страны земли. Сделали они это без распрей… Каждый из богов обосновался в своей стране; обосновавшись же, они принялись пестовать нас, свое достояние и питомцев, как пастухи пестуют стадо… Так и Посейдон, получив в удел остров Атлантиду, населил ее детьми, зачатыми от смертной женщины…
Произведя, пять раз по чете близнецов мужского пола, Посейдон взрастил их и поделил весь остров Атлантиду на десять частей, причем, тому из старшей четы, кто родился первым, он отдал дом матери и окрестные владения как наибольшую и наилучшую долю, и поставил его царем над остальными, а этих остальных - архонтами, каждому из которых он дал власть над многолюдным народом и обширной страной… Все они и их потомки в ряду многих поколений обитали там, властвуя над многими другими островами этого моря и при том, как уже было сказано ранее, простирая всю власть по сю сторону Геракловых столпов вплоть до Египта и Тиррении…
Многое ввозилось к ним из подвластных стран, но большую часть потребного для жизни давал сам остров, прежде всего любые виды ископаемых, твердых и плавких металлов, и в их числе то, что ныне известно лишь по названию, а тогда существовало на деле: самородный орихалк, извлекавшийся из недр земли в различных местах острова.
Лес в изобилии доставлял все, что нужно было для работы строителям, а равно и для прокормления домашних и диких животных. Даже слонов на острове водилось великое множество, ибо корму хватало не только для всех прочих живых существ, населяющих болота, озера и реки, горы или равнины, но и для этого зверя, из всех зверей самого большого и прожорливого.
Далее, все благовония, которые ныне питает земля, будь то в корнях, в травах, в древесине, в сочащихся смолах, в цветах или в плодах, - все это она рождала там и отлично взращивала. Притом же и всякий пестуемый человеком плод и злак, который мы употребляем в пищу или из которого готовим хлеб, и разного рода овощи, а равно и всякое дерево, приносящее яства, напитки или умащения, всякий непригодный для хранения и служащий для забавы и лакомства древесный плод, который мы предлагаем на закуску пресытившемуся обедом, - все это тогдашний священный остров под действием солнца порождал прекрасным, изумительным и изобильным. Пользуясь этими дарами земли, цари устроили святилища, дворцы, гавани и верфи и привели в порядок всю страну.
В продолжение многих поколений, покуда не истощилась унаследованная от бога природа, правители Атлантиды повиновались законам и жили в дружбе со сродным им божественным началом: они блюли истинный и во всем великий строй мыслей, относились к неизбежным определениям судьбы и друг к другу с разумной терпеливостью, презирая все, кроме добродетели, ни во что не ставили богатство и с легкостью почитали чуть ли не за досадное бремя груды золота и прочих сокровищ.
Они не пьянели от роскоши, не теряли власти над собой и здравого рассудка под воздействием богатства, но, храня трезвость ума, отчетливо видели, что все это обязано своим возрастанием общему согласию в соединении с добродетелью и, что когда богатство становится предметом забот и оказывается в чести, оно же идет прахом, а вместе с ним гибнет и добродетель. Пока они так рассуждали, а божественная природа сохраняла в них свою силу, все их достояние, вкратце нами описанное, возрастало. Но когда унаследованная доля от Бога ослабла, многократно растворяясь в смертной примеси, и возобладал человеческий нрав, тогда они оказались не в состоянии долее выносить свое богатство и утратили благопристойность.
Для того, кто умеет видеть, они в это время являли постыдное зрелище, ибо растратили самую прекрасную из своих ценностей; но неспособным видеть, в чем состоит истинно счастливая жизнь, они казались прекраснее и счастливее всего как раз тогда, когда в них кипела безудержная жадность и сила.
И вот Зевс, Бог богов, блюдущий законы, хорошо умея усматривать то, о чем мы говорили, помыслил о славном роде, впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару, дабы он, отрезвев от беды, научился благообразию ". [Диалоги Платона, "Критий"].
Этой карой был Великий потоп произошедший 12 000 лет назад.

Таким образом, Платон описал Атлантиду как континент, превосходивший по площади Ливию (Африку) и Азию вместе взятые, представлявший собой большой остров (или группу островов), который был расположен за Геракловыми столпами (Гибралтарским проливом) и затонул во время Великого потопа за 9000 лет до Солона, то есть 11600-11500 лет тому назад.

Фото из открытых источников
Гибралтарский пролив между Африкой и Испанией.

Большинство современных исследователей, поверивших Платону, представляют Атлантиду в виде материка, располагавшегося посреди Атлантического океана между Европой и Африкой с одной стороны и двумя Америками с другой, который в результате тектонических процессов погрузился на дно, и там пытаются найти его остатки. Однако геология не оставляет на это надежды.

Фото из открытых источников
затонувшая Атлантида

Исследования последних десятилетий блестяще подтвердили предположение Вегенера о том, что некогда при 1 и 2 расах существовал единый континент Гондвана, который примерно 50 миллионов лет назад раскололся, и его осколки - Евразия, Африка и две Америки - разошлись за истекшее время на большое расстояние.

Фото из открытых источников
Гондвана

Вегенер пришел к этой мысли ввиду совпадения очертаний берегов континентов, расположенных напротив друг друга через Атлантический океан, и нашел ее подтверждение в совпадении геологических структур на соответствующих участках противолежащих берегов.

Возраст его участков, определяемый по намагниченности и по толщине осадочных отложений, которая непрерывно увеличивается пропорционально их расстоянию от разлома. Все изменения и инверсии магнитного поля Земли, многократно происходившие на протяжении 50 миллионов лет, записаны в базальтовой породе океанического дна в процессе его формирования, как на магнитофонной ленте. Никаких аномалии в этой закономерности, допускающих существование в близком или далеком прошлом материка посреди Атлантического океана, не обнаружено. Но...

Культурное влияние Атлантиды на различные цивилизации мира, отмечаемое многими исследователями (пирамиды, бальзамирование и т.п.) относится к гораздо более древнему времени. Законы атлантов скорее напоминают древние арийские "Законы Ману", предполагавшие разделение граждан на варны:
"Законы твоих предков ты можешь представить себе по здешним: ты найдешь ныне в Египте множество установлений, принятых в те времена (девять тысяч лет тому назад) и у вас, и, прежде всего, например, сословие жрецов, обособленное от прочих, затем сословие ремесленников, в котором каждый занимается своим ремеслом, ни во что больше не вмешиваясь, и, наконец, сословие пастухов, охотников и земледельцев; да и воинское сословие, как ты, должно быть, заметил сам, отдельно от прочих, и членам его закон предписывает не заботиться ни о чем, кроме войны …".

Наконец, Санхес недвусмысленно указал на то, откуда шла экспансия "несметных воинских сил (атлантов), отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии, а путь державших от Атлантического моря ".
Не меньше возражений можно представить также против того, чтобы считать Атлантидой Американский континент или прилежащие к нему острова, как это делает Эндрю Коллинз.

О том, что Атлантида - это та же Гиперборея, говорят предания о путешествиях Геракла за молодильными яблоками Гесперид и коровами Гериона.

Фото из открытых источников
Гиперборея располагалась на северном полюсе Атлантов

Так, при походе в сад Гесперид Геракл отправился на крайний запад, где располагался вход в Гиперборею, охраняемый Атлантом. А при походе за коровами (или быками) Гериона, на гиперборейский остров Эрифею (Эрифея - одно из названий Гипербореи, которое, вероятно, происходит от ее расположения за Рифейскими горами) Геракл направляется к Эрифее через Гибралтар, а возвращается из нее через Скифию, располагавшуюся на северо-востоке от Греции: "Геракл, угоняя быков Гериона, прибыл в ту, бывшую тогда пустынной, землю, которую теперь населяют скифы. Герион жил за пределами Понта, обитая на острове, который греки называют Эрифея. Он находится возле Гадир, расположенных по ту сторону Геракловых столпов у Океана ".

Фото из открытых источников
Священный Кайлас - Гора Меру Атлантов

Напрашивается вывод, что во всех этих преданиях речь идет об одной и той же стране. Американский атлантолог И.Доннели пришел к выводу, что Атлантида была общим культурным центром Старого и Нового Света, и отождествлял ее с другими мифологическими местностями: Эдемом, Садом Гесперид, Елисейскими полями, садами Алкиноя, Мидгардом викингов.

Герман Вирт, в своих трудах "Происхождение человека" и "Священная протописьменность человечества", утверждал, что Атлантиде тождественны Гиперборея и страна Altland сакрального предания ингевонов. Название Altland означает - старая страна.
Египтяне, по-видимому, не понимали его смысла, не перевели на свой язык и исказили звучание. А названия жителей Мидгарда (ингевоны, гермионы и истевоны) могли означать: живущие у входа (в Мидгард), в середине и у его выхода.

Фото из открытых источников
Мидгард - Шамбала и Агарта

Виктор Янович "Наследие тысячелетий"

Атлантида - легендарный остров, находившийся в современном Атлантическом океане и опустившийся в один день на морское дно в результате землетрясения и наводнения, вместе со своими жителями - атлантами. Впервые эта легенда излагается у Платона в диалогах «Тимей» и «Критий» со ссылкой на некие предания. Платон указывает время катастрофы как «9000 лет назад», то есть в середине X тысячелетия до н. э.

Диалог «Тимей» начинается рассуждениями Сократа и пифагорейца Тимея о наилучшем государственном устройстве. Вкратце описав идеальное государство, Сократ жалуется на абстрактность и схематичность полученной картины. Он выражает желание «послушать описание того, как это государство ведёт себя в борьбе с другими государствами, как оно достойным его образом вступает в войну, как в ходе войны его граждане совершают то, что им подобает, сообразно своему обучению и воспитанию, будь то на поле брани или в переговорах с каждым из других государств». Откликаясь на это пожелание, третий участник диалога, афинский политический деятель Критий излагает рассказ о войне Афин с Атлантидой, якобы со слов своего деда Крития-старшего, который, в свою очередь, пересказал ему рассказ Солона, услышанный последним от жрецов в Египте. Смысл рассказа таков: некогда, 9 тысяч лет назад, Афины были наиболее славным, могущественным и добродетельным государством. Главным их соперником была упомянутая Атлантида. «Этот остров превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые». На нем возникло «удивительное по величине и могуществу царство», владевшее всей Ливией до Египта и Европой до Тиррении (запад Италии). Все силы этого царства были брошены на порабощение Афин. Афиняне встали на защиту своей свободы во главе эллинов; и хотя все союзники им изменили, они одни благодаря своей доблести и добродетели отразили нашествие, сокрушили атлантов и освободили порабощённые ими народы. Вслед за тем, однако, произошла грандиозная природная катастрофа, в результате которой за одни сутки погибло все войско афинян, а Атлантида погрузилась на дно морское.

Диалог «Критий», с теми же участниками, служит непосредственным продолжением «Тимея» и целиком посвящён рассказу Крития о древних Афинах и Атлантиде. Афины до землетрясения и наводнения были центром большой и необычайно плодородной страны; они были населены добродетельным народом, пользовавшимся идеальным государственным устройством. Скромным и добродетельным Афинам противопоставляется надменная и могущественная Атлантида. Родоначальником атлантов, по Платону, был бог Посейдон, сошедшийся со смертной девушкой Клейто. Она родила от него десять божественных сыновей во главе со старшим, Атлантом, между которыми Посейдон разделил остров и которые стали родоначальниками его царских родов. На острове возвышались храмы, выложенные серебром и золотом и окружённые золотыми статуями, роскошный царский дворец, а также были заполненные кораблями верфи

«Остров, на котором стоял дворец, а также земляные кольца и мост шириной в плетр (30 м) цари обвели круговыми каменными стенами и на мостах у проходов к морю всюду поставили башни и ворота. Камень белого, чёрного и красного цвета они добывали в недрах срединного острова и в недрах внешнего и внутреннего земляных колец, а в каменоломнях, где с двух сторон оставались углубления, перекрытые сверху тем же камнем, они устраивали стоянки для кораблей. Если некоторые свои постройки они делали простыми, то в других они забавы ради искусно сочетали камни разного цвета, сообщая им естественную прелесть; также стены вокруг наружного земляного кольца они по всей окружности обделали в медь, нанося металл в расплавленном виде, а стену самого акрополя -орихалком, испускавшим огнистое блистание». До тех пор, пока в атлантах сохранялась божественная природа, они пренебрегали богатством, ставя превыше его добродетель; но когда божественная природа выродилась, смешавшись с человеческой, они погрязли в роскоши, алчности и гордыне. Возмущённый этим зрелищем, Зевс задумал погубить атлантов и созвал совещание богов. На этом диалог - во всяком случае, дошедший до нас текст - обрывается.

Существует несколько версий гибели Атлантиды.

1. Если подойти к проблеме с геологической точки зрения, то она сводится к следующему вопросу: существовал ли в историческое время микроконтинент или огромный архипелаг, который погрузился в воду катастрофически быстро? С точки зрения этой теории модель гибели Атлантиды выглядит так.

Внешняя оболочка Земли состоит из отдельных, медленно двигающихся литосферных плит. Там, где литосферные плиты сходятся, более тонкая и глубоко погруженная океанская литосфера, сталкиваясь с континентальной, ломается и подвигается под нее, увлекая за собой океанские острова. Континентальные же плиты сталкиваются, образуя горы. Так, в результате того, что Африка «навалилась» на Европу, возникла альпийская складчатость, породившая Пиренеи, Альпы, Карадаг в Крыму и Памир. Атлантида находилась в тектонически активной зоне, до сих пор проявляющей вулканическую активность.

Сейсмические данные выявляют в Азоро-Гибралтарском районе короткофокусные и длиннофокусные землетрясения, аномальное магнитное поле и тепловой поток. Исследования позволили обнаружить признаки частичного поддвига одной плиты под другую, результатом которого могла стать и гибель Атлантиды.

В 1981 и 1984 институт Океанологии снарядил две экспедиции для пробных погружений подводного водолазного колокола и испытания другой аппаратуры научно-исследовательского судна «Витязь». Исследования проводились в районе подводной горы Ампер, расположенной в Атлантическом океане примерно в 500 км к западу от Гибралтарского пролива.

На плоской вершине горы были обнаружены образования, напоминавшие развалины города. Участникам экспедиции удалось сфотографировать нечто похожее на кладку стены и сделать ряд рисунков с натуры, которые послужили поводом для сенсационных сообщений в газетах. Увиденное удивительно напоминало античные жилища в Херсонесе:

во-первых, клетушки размером от 5 до 10 м, очень похожие на комнаты домов,

во-вторых, ученые увидели, строения, напоминающие лестницы и даже что-то вроде арки.

Водолазы откололи фрагменты выветренного базальта от одной из предполагаемых кладок, а специалисты проверили их на наличие следов обработки орудиями. Специалисты склонились к выводу, что «стены» все же нерукотворные и никаких «развалин древнего города» не существует. Дальнейшее изучение показало, что гора представляет собой старый вулкан, разбитый глубокими трещинами, вытянутыми почти под прямым углом друг к другу и создающими впечатление «комнат». Важнее было другое: когда базальт подвергли химическому анализу, стало ясно, что он образовался не под водой, а на воздухе, т.е. в те времена, когда Ампер возвышался над поверхностью океана.

2. За полторы тысячи лет до н.э. в Эгейском море на острове Стронгеле произошло крупнейшее в истории человечества извержение вулкана Санторин. Взрывом была снесена центральная часть острова, и на ее месте возникла гигантская воронка, в которую ринулось море. Из жерла вулкана вырвалось огромное количество пепла, а ударная волна, землетрясения и цунами разрушили города и поселения минойцев на Крите и других островах. Облако вулканических газов, смешанных с пеплом, окутало Греческий архипелаг, погубило значительную часть населения, сожгло растительность и уничтожило животный мир. Крито-микенская культура, еще недавно столь процветавшая, была стерта с лица земли. Но извержение ли вызвало гибель Атлантиды или были какие-то иные причины?

Сейчас все больше исследователей склоняются к тому, что Атлантида могла погибнуть в результате сильнейшего землетрясения или вулканического извержения, а скорее всего, того и другого одновременно. Некоторые ученые считают, что Атлантиду уничтожили гигантские волны – цунами, которые часто возникают вследствие землетрясений. Атлантида – загадка, как для геологов, геофизиков, океанологов, так и для историков, археологов, искусствоведов и людей, изучающих античные культуры. Нет никакой надежды обнаружить в глубинах океана золотые статуи богинь, храм Посейдона или что-либо подобное. Процессы эрозии, отложения осадков и иные естественные процессы безжалостно уничтожают следы древних цивилизаций.

Николай Рерих

Миф Атлантиды

Профессор Варшавского университета Зелинский в своих интересных исследованиях о древних мифах пришел к заключению, что герои этих мифов вовсе не легендарные фигуры, но реально существовавшие деятели. К тому же заключению пришли и многие другие авторы, таким образом опровергая материалистическую тенденцию прошлого столетия, которая пыталась изображать все героическое лишь какими‑то отвлеченными мифами. Так, французский ученый Сенар пытался доказать, что Будда никогда не существовал и не что иное, как солнечный миф, что было сейчас же опровергнуто археологическими находками. Такие же попытки были делаемы, чтобы доказать, что и Христос никогда не существовал, хотя мы имеем свидетельства, очень близкие к Его времени. Кроме того, в Сирии недавно была найдена плита с римскою надписью – эдикт против первых христиан, по времени чрезвычайно близкая к манифестации Христа. В этой борьбе между познающими и отрицающими так ясна граница, разделяющая всю мировую психологию. При этом чрезвычайно поучительно наблюдать, насколько все отрицатели со временем оказываются побежденными; те же, кто защищал Героизм, Истину, Великую реальность, они находят оправдание в самой действительности.

Тот, кто истинно понимал героев и мифы и кто временно считался мечтателем, оказывался величайшим реалистом, тогда как скептик-отрицатель по справедливости занял место «мечтателя», поверившего или клевете, или извращенному источнику. Так медленно, но верно оборачивается колесо эволюции, неся с собою восстановление забытой правды.

Оглянемся и заметим, как быстро и как легко человечество забывает даже недавние события и деятелей. Еще недавно такие лица, как Парацельс или Томас Воган, отмечались в энциклопедиях как обманщики. Но затем некоторые люди, в которых была жива справедливость, дали себе труд ознакомиться с их произведениями и нашли, вместо оглашенных шарлатанов, глубоких ученых, открытия которых принесли человечеству много блага. Вспоминаю, как в детстве мы увлекались книгою Гастона Тиссандье «Мученики науки». Те, которые погибли жертвами всесожжения, в пытках, на эшафоте, теперь признаны как великие ученые. Но лживый скептицизм продолжает свою подпольную работу и, вместо прежних мучеников, спешит изобрести других, чтобы затем они, в свою очередь, так же были почтены памятниками и народными торжествами.

За последние годы в общественных направлениях замечаются некоторые отдельные действия, которые дают надежду, что вредоносное отрицание как будто уже осознается и, таким образом, будем надеяться, займет заслуженный темный угол.

Люди начинают стремиться к жизнеописаниям. Но и в этом шептуны-скептики не хотят уступить. Пожимая плечами, они скажут вам: «Как вы можете быть уверены относительно истинных побуждений, родивших поступки, отображенные в биографии?» Или: «Как вы можете быть уверены, что не были случайностями те события, которые окрасили жизнеописания ваших героев?» Или: «Можете ли вы утверждать, что биограф был искренен и беспристрастен?»

Допустим, что эти замечания до известной степени могут иметь под собою почву. Отдадим некоторую окраску жизнеописания личности самого биографа. Но тем не менее архивы исторических документов доносят до нас все же многие несомненные жизненные вехи действительности. Еще в недавнем прошлом летописи считались как сомнительные документы, не заслуживавшие серьезного внимания. Но археологические и исторические находки и документы, современные летописям, показывают, что они заслуживают гораздо большего почтения, нежели еще недавно поверхностные умы полагали. Конечно, будем надеяться, что человечество теперь не будет терять целые века для верного освещения выдающихся явлений.

Отдавая должное летописям и жизнеописаниям, человечество научится и писать их. Было бы величайшей ошибкой думать, что понятие героев совместно лишь с прошлым. Синтез нашей Эры выкристаллизовывает своих героев. Позволительно надеяться, что костры, тюрьмы и казни более не будут непременными атрибутами этих великих душ!

Устанавливая, что боги древности были героями, запечатленными в памяти народа, мы укрепим себя в сознании, что и в наши дни индивидуальность и личность управляют рулем человечества. Утверждая существование таких индивидуальностей, мы научимся, по примеру предков, в благожелательном позитивном исследовании передать сущность их личности в последующие поколения. Не забудем, что в будущем эти жизнеописания войдут в народные школы как Светочи Прогресса. Потому научим молодежь не только читать биографии, но и уметь писать их или, вернее, различать – что из проявлений их современников войдет в историю.

Читая легенды, молодежь научится мечтать. Это великое качество, ибо оно наполняет сердце лучшими, мощными огнями. Этими огнями сердца молодежь познает, как различать, где истина. Истина не познается расчетами, лишь язык сердца знает, где живет великая Правда, которая несмотря ни на что ведет человечество к восхождению. Разве легенды не есть гирлянда лучших цветов? О малом, о незначительном и жалком человечество не слагает легенд. Часто даже в кажущихся отрицательных мифах заключено уважение к потенциалу внутренней мощи. Во всяком случае, каждая легенда содержит нечто необычное. Не ведет ли эта необычность дух человеческий поверх сумерек механического стандарта? Этим машинным стандартом эволюция не строится. Легенда, которая освобождает нас от подавляющих условий каждодневной рутины, обновляет наше мышление, позволяет погрузиться в новые глубины познавания, полные неисчерпаемого молодого задора.

Спросите великого математика, великого физика, великого физиолога, великого астронома, умеет ли он мечтать? Я не упоминаю художников, музыкантов, поэтов, ибо все существо их построено на способности мечтать. Великий ученый, если он действительно велик и не боится недоброжелательных свидетелей, конечно, доверит вам, как прекрасно он умеет возноситься мечтами. Как многие из его открытий в основе своей имеют не только расчет, но именно высокую жизненную мечту.

Да, легенды – не отвлеченность, но сама реальность. Поистине мечты – не знаки безграмотности, но отличия утонченных душ. Потому всячески поощрим в молодежи нашей стремления к зовущим и творящим сказаниям и вместе с молодежью, оставаясь молодыми, почтим мечту как ведущие и возносящие крылья нашего возрождения и усовершенствования.

Устремление, Иерархия, Беспредельность, Красота – только по этим вехам мы движемся несомненно вперед. Существо нашей деятельности мы должны приложить к жизни немедленно. Воздавая должное мечте, мы не сделаемся «мечтателями».

Атлантида - зеркало солнца. Не знали прекрасней страны. Вавилон и Египет дивились богатству атлантов. В городах Атлантиды, крепких зелёным нефритом и чёрным базальтом, светились, как жар, палаты и храмы. Владыки, жрецы и мужи, в золото-тканых одеждах, сверкали в драгоценных камнях. Светлые ткани, браслеты и кольца, и серьги, и ожерелья жён украшали, но лучше камней были лица открытые.

Чужестранцы плыли к атлантам. Мудрость их охотно все славили. Преклонялись перед владыкой страны.

Но случилось предсказание оракула. Священный корабль атлантам привёз великое вещее слово:

Встанут волны горою. Море покроет страну Атлантиду. За отвергнутую любовь море отомстит.

С того дня не отвергали любовь в Атлантиде. С любовью и лаской встречали плывущих. Радостно улыбались друг другу атланты. И улыбка владыки отражалась в драгоценных, блестящих стенах дворцовых палат. И рука тянулась навстречу с приветом, и слёзы в народе сменялись тихой улыбкой. И забывал народ власть ненавидеть. И власть забывала кованый меч и доспех.

Но мальчик, сын владыки, особенно всех удивлял. Само солнце, сами боги моря, казалось, послали его на спасенье великой страны.

Вот он был добр! И приветлив! И заботлив о всех! Были братья ему великий и малый. Для каждого жило в нём доброе слово. Про каждого помнил он его лучший поступок. Ни одной ошибки он точно не помнил. Гнев и грубость увидеть он точно не мог. И перед ним укрывалось всё злое, и недавним злодеям хотелось навсегда стать добрыми, так же, как он.

За ним шёл толпою народ. Взгляд его всюду встречал лишь лица, полные радости, ждущие улыбку его и доброе, мудрое слово. Вот уж был мальчик! И когда почил в этой жизни владыка-отец, и отрок, туманный тихой грустью, вышел к народу; все как безумцы, забыли про смерть и гимн хвалебный запели владыке желанному. И ярче цвела Атлантида. А египтяне назвали её страною любви.

Долгие тихие годы правил светлый владыка. И лучи его счастья светили народу. Вместо храма народ стремился к владыке. Пел:

Он нас любит. Без него мы - ничто. Он - наш луч, наше солнце, наше тепло, наши глаза, наша улыбка. Слава тебе, наш любимый!

В трепете восторга народа дошёл владыка до последнего дня. И начался день последний, и бессильный лежал владыка, и закрылись глаза его.

Как один человек, встали атланты, и морем сплошным залили толпы ступени палат. Отнесли врачей и постельничих. К смертному ложу приникли и, плача, вопили:

Владыко, взгляни! Подари нам хоть взгляд твой. Мы пришли тебя отстоять. Пусть наше, атлантов, желанье тебя укрепит. Посмотри, - вся Атлантида собралась к дворцу твоему. Тесной стеной мы встали от дворца и до моря, от дворца до утёсов. Мы, желанный, пришли тебя удержать. Мы не дадим тебя увести, всех нас покинуть. Мы все, вся страна, все мужи, и жёны, и дети. Владыко, взгляни!

Рукой поманил владыка жреца и хотел сказать последнюю волю, и всех просил выйти, хоть на короткое время.

Но атланты остались. Сплотились, в ступени постели вросли. Застыли, и немы и глухи. Не ушли.

Тогда приподнялся на ложе владыка и, обратя к народу свой взгляд, просил оставить его одного и позволить ему сказать жрецу последнюю волю. Владыка просил. И ещё раз напрасно владыка просил. И ещё раз они были глухи. Они не ушли. И вот случилось тогда. Поднялся владыка на ложе и рукою хотел всех отодвинуть. Но молчала толпа и ловила взгляд любимый владыки.

Тогда владыка сказал:

Вы не ушли? Вы не хотите уйти? Вы ещё здесь? Сейчас я узнал. Ну, я скажу. Скажу одно слово моё. Я вас ненавижу. Отвергаю вашу любовь. Вы отняли всё от меня. Вы взяли смех детства. Вы ликовали, когда ради вас остался я одиноким. Тишину зрелых лет вы наполнили шумом и криком. Вы презрели смертное ложе… Ваше счастье и вашу боль только я знал. Лишь ваши речи ветер мне доносил. Вы отняли солнце моё! Солнца я не видал; только тени ваши я видел. Дали, синие дали! К ним вы меня не пустили… Мне не вернуться к священной зелени леса… По травам душистым уже не ходить… На горный хребет мне уже не подняться… Излучины рек и зелёных лугов уже мне не видать… По волнам уже не носиться… Глазом уже не лететь за кречетом быстрым… В звёзды уже не глядеться… Вы победили… Голоса ночные слышать я больше не мог… Веления Бога стали мне уже недоступны… А я ведь мог их узнать… Я мог почуять свет, солнце и волю… Вы победили… Вы всё от меня заслонили… Вы отняли всё от меня… Я вас ненавижу… Вашу любовь я отверг…

Владимир Обручев

СКАЗАНИЕ ОБ АТЛАНТИДЕ

Отрывок из повести

1. Странная находка

Я проводил лето в маленьком курорте на берегу Атлантического океана в Бретани. Собственно, это был не курорт, а небольшая рыбацкая деревушка, в которую летом приезжали люди больших городов, искавшие полного покоя и отдыха в непосредственном общении с природой. Этого не дает ни один курорт с его скоплением лечащейся или просто веселящейся публики, с его курзалом, музыкой, выставкой женских туалетов, а если он на берегу моря, - то пляжем, на котором людей больше, чем песчинок.

Дать отдых нервам, утомленным городской жизнью, можно только в таком месте, где нет ни курзала, ни музыки, ни городской толпы.

Такие действительно «курорты» можно найти в самых глухих уголках побережья Франции, известных немногим любителям природы. Наряду со скромным жильем и достаточной, хотя и однообразной пищей (молоко, яйца, рыба), в них есть и пляж, правда, небольшой, и море, и живописные скалы, чистый воздух и полнейший покой. Рыбаки уже приспособились к летним гостям: они отдают им в наем лучшую комнату своей избы [дома], переселяясь на лето в сарай или под какой-нибудь навес, если комната у них только одна.

Достаточно отойти на четверть версты от селения - и вы очутитесь в полном одиночестве на берегу моря, на песке или среди скал, или на просторе полей, простирающихся вглубь, и можете наслаждаться часами общением с природой и невозмутимым покоем.

Я проводил лето в одном из таких селений: оно состояло из десятка изб [домиков], половина которых была занята такими же любителями настоящего отдыха, как и я. Зная, почему каждый из нас выбрал это место, мы старались не мешать друг другу. У всех было свое излюбленное местечко на берегу моря, которое другие не занимали. Только во время обеда, а в особенности после заката солнца, мы собирались на час-другой на краю селения поболтать, обменяться парижскими новостями перед отходом ко сну, причем и рыбаки, если не были заняты, принимали участие в разговорах и сообщали нам свои «морские» новости о лове рыбы, бурях и неудачах. Мы часто присутствовали при выгрузке лова из лодок и научились различать все сорта рыб, о которых раньше не имели понятия, зная их только как составную часть меню ресторанов.

Я часто уходил на несколько верст от селения, карабкаясь через скалистые мысы, у подножия которых шумел прибой; на песке маленькой бухты, образовавшейся между ними, отдыхал. Весь берег этой местности состоял из такого чередования живописных скалистых мысов, выдвигающихся в море, и мягких, более или менее широких бухт. В тихую погоду, лежа на какой-нибудь глыбе, можно часами смотреть в соседнюю прозрачно-зеленую глубину, следить за подводной жизнью, наблюдая, как в рощах зеленых и красных водорослей скользят рыбы, сверкая при резких поворотах серебристой чешуей, как ползут крабы, как открывают и закрывают свои створки различные ракушки; или же при сильном ветре следить за разбивающимися о скалы волнами, плетущими вечно меняющееся кружево пены, слушать их убаюкивающий шум. В бухтах, растянувшись на песке под отступившим обрывом скал, можно часами греться на солнце, скинув стеснительную одежду, следить то за облаками, плывущими по синему небу, то за набегающими на пляж волнами. А во время отлива, когда море отступает на десятки сажен, какое наслаждение бродить босиком по твердому влажному песку, собирая оставленные морем богатые курьезы - ракушки, медузы, рыбы, ловить крабов и потом спешить к берегу перед наступающим прибоем, заливающим ноги.

В одну из таких дальних экскурсий я улегся на песке небольшой бухты, ограниченной двумя далеко выдающимися мысами. Глаза устали от блеска волн, слух - от шума прибоя. Я лег спиной к морю и погрузился в мечты полудремоты. В промежутке между мысами бухта была ограничена обрывом сажени в три высотой, над которым тянулся редкий сосняк, потрепанный бурями. Попасть в бухту можно было только через скалы того или другого мыса, так как обрыв был почти отвесный, поэтому бухту посещали очень редко. Во время бурь волны подкатывались к самому подножию обрыва, поддерживая его отвесность. Все, что скоплялось при постоянном разрушении в промежутке между бурями и могло бы со временем сгладить обрыв, уносилось волнами.

Лежа лицом к обрыву, я впервые обратил внимание на его состав: в нижней части выходили те же породы, которые слагали и скалы мысов, но вверху, на их неровной поверхности, налегала толща галечников, в полторы-две сажени продукт работы волн давно минувшего времени, когда уровень моря был выше, чем в настоящее время. Крупные и мелкие валуны и гальки образовали неправильные слои, чередуясь с гравием и песком; этот материал был связан друг с другом довольно крепко, почему и держался отвесно.

Следя машинально за отдельными слоями гальки и валунов в их прихотливом сочетании, я заметил в одном месте валун какой-то странной, совсем четырехугольной формы, словно море нисколько не поработало над ним, чтобы закруглить его острые углы и ребра. Он находился почти непосредственно над скалистой частью обрыва, в нижнем слое валунов.

«Нужно будет осмотреть его как-нибудь», - подумал я и снова погрузился в мечты.

Через несколько дней, собираясь в обычную прогулку вдоль берега, я вспомнил об этом странном валуне и захватил свой геологический молоток, который сначала постоянно носил с собой, но потом, изучив состав всех скал, оставлял уже дома за ненадобностью, предпочитая брать сачок для ловли крабов. Итак, вооружившись молотком, я дошел до бухты и взобрался по откосу, усыпанному валунами, к подножию обрыва.

Загадочный валун торчал над моей головой на высоте двух футов, и я с трудом достал его молотком. Первый же легкий удар поразил меня. Он прозвучал глухо, словно я ударил по дереву. Я стал рассматривать валун внимательно теперь уже с близкого расстояния и удивился еще больше - он имел форму правильного прямоугольного параллелепипеда, длиной фута полтора и высотой до одного фута, матово-черную окраску, если не считать охристо-бурые натеки и пятна, местами скрывавшие его настоящий цвет.

«Вероятно, обломок балки какого-нибудь корабля», - решил я; и так как это не представляло уже геологического интереса, сошел с обрыва и улегся в обычном месте на песке, предавшись своим ленивым мечтам.

Но затем мысль вернулась к этому деревянному валуну. Он был погребен под толщей гальки и валунов в две сажени, и это обстоятельство заставило меня задуматься. Такая толща могла накопиться в течение очень долгого времени и тогда, когда уровень моря был значительно выше, чем теперь. Следовательно, обломок попал на свое место очень давно, не столетия, а многие [?] тысячелетия прошли уже с тех пор. И если это часть корабля, то каких-нибудь древних викингов, норманнов, может быть, римлян времен до рождества Христова. И хотя я археологией не занимался, мне показалось интересным рассмотреть этот обломок поближе. Но как к нему добраться? Лестницы же или какого-нибудь материала для подмостков поблизости не было. Пришлось отложить осмотр до следующего дня.

Но на следующий день с утра разразился сильнейший шторм, и дорога по морскому берегу сделалась недоступной. Громадные волны с грохотом обрушивались на скалистые мысы и врывались в бухты одна за другой, словно зеленые чудовища с изогнутой шеей и белой гривой. Скалы дрожали под ударами этой бешеной атаки, брызги взлетали фонтанами выше гребня обрывов. Любуясь с высоты разнообразными картинами бешеного прибоя, я совсем забыл о своей вчерашней находке, а когда увидел, как высоко заливались волны в бухты, подумал, что мне ее больше не видать - она наверное вымыта прибоем и унесена.

Только через два дня буря утихла, море успокоилось и только слегка волновалось под теплыми лучами солнца, словно укрощенное чьей-то властной рукой во время бешеного порыва. Я отправился обычным путем к дальней бухте, втайне надеясь, что обломок древнего корабля не унесен водой и, может быть, даже остался еще в своем убежище, в котором пролежал столько веков. Но надежда была так слаба, что я не захватил с собой небольшую лестницу, которую высмотрел на чердаке избы [домика] своего хозяина.

Спускаясь со скал к бухте, я уже издали заметил, что в том месте, где должен был находиться этот обломок, в обрыве сильно выдается какой-то темный предмет. Я ускорил шаги - и через несколько минут был уже у подножия обрыва. Какое счастье! Обломок не только остался на месте, но стал неожиданно легко доступным - он на три четверти или более был уже освобожден от окружающего галечника, размытого на всю высоту ударами волн. Он торчал, держась узким концом в обрыве, и было ясно, что еще одна такая буря - и он очутится в волнах.

Я потрогал его молотком и почувствовал, что он слегка поддается давлению. Несколько легких ударов справа и слева по выдавшейся части - и обломок вывалился, сопровождаемый кучей валунов и гальки, к подножию обрыва. Я вынужден был даже отскочить, чтобы мне не ушибло ногу градом камней. Я успел заметить, что эти камни, падая на обломок, издавали глухие звуки, словно били по пустотелому предмету. Это, конечно, увеличило мое любопытство, и я, едва дождавшись конца осыпания, бросился на добычу, словно коршун на зазевавшегося цыпленка. Отбросить камни, отгрести песок - было делом нескольких секунд. И вот передо мной лежит действительно что-то странное. Это, конечно, не обломок древнего корабля, а нечто несравненно более интересное. Сразу было видно, что это нечто зашито в грубую просмоленную ткань, нити которой ясно выступали благодаря светлой пыли, набившейся в ячейки.

«Неужели я нашел какой-то древний клад? - подумал я. - Как он сюда попал? Кто закопал его и когда?»

Осмотр обрыва над впадиной, которая осталась после того, как предмет вывалился, показал мне, что о закопанном кладе не могло быть и речи. Слои гальки и валунов проходили нормально, не видно было никакого нарушения строения, которое обнаружилось бы неминуемо, если бы люди выкопали яму, чтобы опустить в нее этот предмет. Следовательно, единственное возможное объяснение его присутствия было то, что он был выброшен волнами еще в то...